Кирилл Терр – Новелла « Кей и Гея »

.

Новелла

Кей и Гея

Эпиграф

…Но если забудет кого-нибудь подруга его вечная, или кто-либо забудет её, то все же они встретятся друг с другом, и, если не будут помнить своей прошлой жизни, как мы не помним дней нашего младенчества, то что за беда – не так важно это, а вернее, совсем не ВАЖНО!

Вступление

Тому, кто немного знаком со мною, рассказ этот напомнит о некоторых деталях жизни всеобъемлющей, с тем, что они вероятно прожили находясь рядом со мной; тому, кто незнаком – эта история сможет помочь для пробуждения памяти космической, не ограниченной данной земной жизнью…

Тебе, ты знаешь, что этот рассказ во многом, про тебя, я желаю спокойствия души и тела, и хочу, чтобы ты помнила, что никто в этой твоей земной жизни, никогда не напишет тебе ничего подобного, а на все остальное, ин-шалах, да будет воля небес.

Записано в ночь с 24 на 25 августа, 2007 года, канун 5-летия встречи у церкви Иоанна-апостола, и полугодия порванной струны.

***

Вдохновение дарит ночь,

Дверь – во времени тело – живое,

Только звезды мне смогут помочь,

Раны души исцелив,

Серебряным светом излив

В них лекарство свое густое…

I.

Кей лежал на высокой кровати, докуривал третью подряд сигарету и смотрел в потолок. Геи больше не было рядом, и жизнь без нее приобретала совершенно другие очертания, другие краски. Кей размышлял над своей жизнью, как мастер живописи, стоящий у полотна. Жизнь без Геи не была хуже жизни с Геей, просто она была абсолютно другой, настолько другой, что Кей привыкал медленно и тихо…

Кей сел, поджал под себя ноги и зажег свечу, он был один в замке постройки 14 века от Рождества Христова, и выходить из комнаты не очень хотелось…

За окном бушевал осенний ветер и швырял дождь на стекло, словно горсть маленьких камней…Стекло пело, словно какой-то невиданный музыкальный инструмент, и Кей, положив голову на колени, стал прислушиваться к рваному ритму дикой песни природы… Душа его прошла через стекло легко и плавно, и пошла бродить по лесу, мокнувшему в августовских слезах неба, а тело улыбалось, той блаженной и полусонной улыбкой, которую все мы помним из глубокого детства, если хоть раз сидели на коленях у кого-нибудь из взрослых.

***

Они шли в безвоздушном пространстве, выражаясь земным языком – они шли прямо по воздуху, и за спиной у них с точки зрения землянина, было ничто иное как крылья. Хотя сами они видели в друг друге свет и ещё раз свет.

– Ну так что увидимся на земле, – сказала Гея и засмеялась – смех её прошел по их космосу мелодичным звоном и рассыпался на бесконечные составляющие многоголосого эха…

– Гея, Гея, – сказал Кей. Может на этот раз обойдемся без встречи. Отдохнем друг от друга. Если я тебя опять встречу на Земле, то уже никогда в течении земной жизни не смогу забыть…

– А я хочу с тобой встретиться опять, – засмеялась Гея и обдала Кея потоком золотистого света.

– Хорошо, – сказал Кей, – но надо поговорить с Владыками Кармы. Наше время воплощения приближается, и разница на земле будет равна примерно 5 дням в нашем космосе.

– Кей, Кей, – сказала Гея, – мне кажется ты мне не очень доверяешь, я ведь не так проста, как Рейна или Сва.

– Ты не проста, – ответил Кей и пустил в Гею ответный луч света. Но Рейна и Сва не собираются вскоре воплощаться.

II.

Кей съехал не санках с горки и упал лицом в снег. Он долго лежал, чувствуя лицом влагу белого покрова и наслаждаясь с присущей детям беззаботностью и радостью жизни. Затем он поднял лицо падающим с неба чистым снежинкам. В городе Мирске царила глубокая зима, и февральское небо уже начинало темнеть. Кей возвращался домой из своей школы № 55, когда решил свернуть к замёрзшей реке, где встретил своего друга белобрысого и долговязого Олга.

– Эй, Кей, – сказал 11- летний Олг 9- летнему Кею, тебе когда будет 10 лет?

– Через месяц, в конце марта, – сказал Кей.

– А мне вчера было 11!В школе дарили подарки, – гордо сказал Олг. А еще я подслушал разговор родителей ночью на кухне, через год у меня будет сестра.

– Почему именно сестра? – спросил Кей.

– Не знаю, мне так кажется, нас и так уже трое братьев. Год будет Олимпийский, и я загадал себе сестру.

– Моей сестре 6 лет, –  сказал Кей, – и она сильно простудилась. Болеет.

– Зима, – вздохнул Олг. Что поделаешь! Слушай Кей, ты покатайся здесь немного, а мне надо заглянуть на тот берег, в свою школу.

***

– Ну что? – спросила Гея, удобно усевшись на переливающейся неземными красками вершине белой горы, отдаленно напоминающими цвета земной радуги. Что сказали тебе Владыки?

– Владыки сказали, что я пойду на большой риск встретившись в тобой, тем более, что для этого я должен воплотиться в женщине, носящей карму народа распявшего Спасителя. Будут во мне и другие крови – поклонников огня, а так же рода Одиссея, рода горной царицы, немного твоей и еще кровь народа первого признавшего Спасителя на уровне царства.

– А без крови распявших Спасителя, никак нельзя обойтись?

– Я знаю, что ты их не любишь Гея. Но я не в праве указывать Владыкам…

– Ну хорошо, а ты что?

– Я согласился Гея. Мне так хочется быть ближе к тебе, а для этого надо вместе выдержать на Земле.

– Хм, кровь распявших … Наверно, мне это не понравиться, и я буду тебя за это ругать. Главное вспомнить, что это не твоя вина Кей.

– Я люблю тебя, Гея.

– Я тоже очень люблю тебя, Кей. Гея встала на носок, и все её светящееся тело, завертелось в немыслимом для Земли танце.

Кей с восхищением смотрел на неё…

III.

Кей дождался Олга, убежавшего в свою школу №54, и отдал ему его санки. Затем пошел по снежным улицам города Мирска, в направлении своего дома. Проходя мимо дворика, где жила его напарница по парте, он остановился, уставившись в замерзшую песочницу. Под внушительным слоем льда, сковавшим песок, Кей увидел бордовую розу, вмерзшую в почву. Не понимая почему и зачем, он бросился в деревянный квадрат песочницы, и подобрав валявшуюся поблизости железяку, стал наносить, с её помощью, удары по льду. Лед поддавался с трудом. Огрызался жгучими брызгами, а один из осколков попал Кею в глаз, и он остановился, сняв рукавички и усиленно потирая правое веко. В этот момент его кто-то окликнул с верхнего этажа. Это и была его напарница Яла Горячая.

– Эй, подожди, сейчас помогу, – улыбнулась девочка и помахала Кею рукой.

Яла пришла с кастрюлей кипящей воды и вылила её на лед. Кей нечаянно коснулся её руки, и его бросило в дрожь. Яла достала розу, и протянула её Кею.

– Нет возьми, это тебе, – Кей отстранил её руку и покраснел до кончиков ушей. Яла прижала розу к груди и засмеялась.

Она и вправду горячая, подумал Кей и счастливый побрел домой…

***

Кей и Коб, со своей гитарой, поднялись по лестнице к ведьминому камню, который два столетия назад вкопал в грунт, великий император столицы мира.

Кей и Коб стали петь песни, а будущая жена Кея Ий и её две сестры, дружно подпевали.

Коб порвал струну, остановился и занялся гитарой.

Ий пошла купить сигарет. Сестры весело шептались.

– Эй, Кей, – вздохнул Коб. – Тебе, уже стукнуло 30 земных лет, мне и того больше, а мы все репетируем на улице…

– Ну, я не виноват, Коб, что соседи дома номер 55, на пиковой горе, не выносят музыки даже в воскресный день.

– Соседи, – ухмыльнулся Коб, – Это всё эта старуха.  Впрочем, дедушка Вхост, мудро указал нам на это место, но ничто не помешало ему удалиться домой…Готово, – Коб вскинул гитару, Кей запел…

На балкон над лестницей вышла светловолосая девушка с сигаретой в руке и звонко обратилась к поющим. Кей взглянул вверх и все поплыло у него перед глазами. В этот момент он узнал Гею, и несмотря на слабые глаза четко увидел её лицо.

– Эй ребята спойте что-нибудь для меня, – крикнула Гея.

– Господи, неужели, – Кей запел не отрывая взгляда от её сияющих глаз. Все- таки они встретились…

IV.

Кей подошел к окну и отрыл его настежь. Бушевавший за окном ветер, ворвался в комнату, поднял со стола листы бумаг и швырнул их на пол, задул свечу… Кей подставил стихии лицо, капли дождя побежали по щекам, как слезы. Кей громко засмеялся – прямо в ночь, ему казалось, что его смех достигает в этот момент самых дальних звезд. Ему казалось, что в этот самый миг он абсолютно счастлив – ему нечего и незачем о чем-то жалеть!  Даже то, что Геи больше нет рядом перестало казаться ему, непоправимой трагедией, утратой… Это был момент космической истины и Кей переживал его активно и глубоко… Кей закурил, выдыхая дым в ночное небо и ища на нем созвездие Ориона… Вот они три манящие и чарующие звезды, они с Геей там когда-то, безусловно встречались… Долго смотрел Кей на созвездие своих далеких собратьев, затем аккуратно затворил окно, заново зажег свечу, поставил на столик, упавшую лицом вниз иконку рыцаря Александра, покровителя собора, в котором он Кей, крестился пять лет назад. Инициатором крещения была Гея, тогда всё ещё только начиналось.

***

– Ну что Кей, как мы найдем друг друга на Земле? – Гея была прекрасна. На ней было белое платье из неведомой нам материи, которое плотно облегало её неземное тело.

– Мы найдем друг друга через десятку, она же является единицей, через круг в котором находится точка, это будет нашим маяком, ориентиром на Земле…

– Ну да, – подтвердила Гея, – это один из принципов шкалы Пифагора, помнишь?

– Помню, – сказал Кей. – Я все помню, Гея.

– Это что же мне надо родиться 10-го числа, или можно первого? – она засмеялась.

– Как хочешь Гея, можно и 10-го…

– Послушай, Кей, ну а зачем мы все-таки будем воплощаться? Расскажи мне, ты многое знаешь…

– Ты лукавишь, Гея. Ты знаешь столько же…

– Да лукавлю, Кей. Я хочу услышать от тебя…

– Ну хорошо, – согласился Кей. Мы воплотимся ради Милосердия. Милосердие! Никого не оскорбляй ни словом, ни мыслью, ни малозаметным жестом пренебрежения.

– Ты знаешь мой характер, Кей. У меня это вряд ли получится. Ну я, конечно, попробую…

Они сидели на берегу блистающей голубой реки, которая огибала их неземной космос, и впадала в вечность…

– Эх, Кей. Нам не удастся не грешить. Мы будем подвержены всем земным страстям, – задумчиво прошептала Гея, болтая ногой, – я бы очень хотела понять, что всё таки значит не грешить!?

– Не грешить – это значит любить. Что выше любви хочешь знать ты? – Кей посмотрел прямо в её глубокие глаза, напоминавшие очертаниями затонувший материк Атлантиду. – Выше любви только тот разум, который безусловно повелевает любить, прощать, сострадать, помогать…

– Верно Кей, верно. Но ведь я тоже смогу узнать будущее, ну хотя бы отчасти…

– Ты хочешь знать будущее, Гея! Тогда смотри.

– Но неужели нельзя будет избегнуть того, что я увижу Кей?

– Таковым было бы твоё будущее, если бы ты не увидела его. Но раз ты можешь видеть – значит, ты властна его изменить. Оно было бы таковым, если бы ты не смогла познать или познав, не отречься от него. Но раз ты можешь прозреть будущее – ты можешь сделать то, что изменит его. В твоей власти познать будущее, Гея… И если ты предвидишь, то карма отходит от тебя. Учись предвидеть, сойдя на Землю, и предвидя строить свою жизнь.

– Ты говоришь так, Кей, как будто бы мне придется строить свою жизнь без тебя?

– У меня плохое предчувствие, Гея, – ответил Кей и опустил глаза.

– Ну вот опять ты за свое, – улыбнулась она, – все будет у нас замечательно на Земле, я позабочусь.

– Гея, – сказал очень серьезно Кей. – Тебе придётся родиться в очень тяжёлой семье, мать будет воевать с тобой всю жизнь, отец будет к тебе неравнодушен. Может все- таки отложим нашу встречу…

– Ты и сам будешь носить кровь, –  палачей Спасителя…

– Ради тебя, иду я на это Гея, хотя чувствую, что вряд ли стоит…

– Послушай, Кей, мы уже решили, и в конце концов, любовь без риска, никакая не любовь. Согласен?

– Согласен, Гея. Мы возвращаемся на Землю, чтобы готовить на ней место руслу Потока Светлого! О земном нам придется заботиться лишь  настолько, насколько это надо, чтобы жизнь наша не стала страданием и горем. Нам придется об этом заботиться, так как вскоре мы облечёмся в земное тело – вместилище и притяжение души и духа, не готовых ещё, чтобы выше подняться.

– Мы и так бы не поднялись выше Кей; без земного воплощения, и прохождения необходимого круга, всё равно ничего не получится! Ты все знаешь… И как бы там ни было, всё равно на всё воля Его…

И как нам без Него, подняться выше?! Не представляется мне это возможным Кей, и более того тебе скажу, порой нагоняет на меня тоску и уныние…

– А ты не огорчайся тем, что и одного слова нельзя сказать о Боге Великом, – улыбнулся Кей. – Так как не являются его определением слова «Великий» и «Бог». Нельзя сказать про Него «Он есть», не заблуждаясь, ибо Он не то, что может «быть»…

– Верно Кей. Потому и печаль посещает меня. Нам скоро воплощаться. А я не перестаю задавать себе вопрос – Почему не может быть счастливым для человека тот миг, в течении которого он живет на Земле?

– Не знаю, я, Гея. Далеко от Великого. Очень далеко, то несовершенство, которым переполнена наша жизнь, но это несовершенство от нас не зависит, нами же установлено в тех веках и мирах, в которых живем мы и жили! А Господином Великим установлено лишь то, что это несовершенство длится в сравнении с жизнями – одно мгновение. Наличность этого несовершенства и его следствия, всевозможное горе, становиться невозможным на высших ступенях жизненной лестницы…

– Ты полностью прав, Кей, – сказала Гея и посмотрела на прозрачные складки своей прекрасной одежды.

– Я об этом очень часто думаю! Разве печалиться взрослый человек тем, что будучи ребёнком, трех лет отроду, он упал и ушиб себе руку? А люди все продолжают творить зло! А наличность творимого людьми зла, только доказывает то, что людям дано величайшее духовное благо – свобода. Вот и мы воплощаемся рядом по свободному волеизъявлению, хотя наши будущие человеческие тела, ещё об этом не подозревают! –  Да, Гея. Мы свободны! А свобода ничем не бывает стеснена, кроме нашей воли: свобода безгранична, беспредельна, но отнюдь не обязательно зло творить или во зле купаться…

– Точно, Кей. Я это знаю – помнишь «ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится». А ты думаешь, из-за воплощения в своих семьях мы пострадаем? – спросила Гея и посмотрела на воды вечной реки.

– Пострадаем, обязательно пострадаем, Гея, – ответил Кей. Тот, который всегда един говорил, что пришёл низвести на Землю огонь, и ещё сказал он – как желал бы я, чтобы он уже возгорелся! А семьи привязывают нас к земному и тянут вниз!

– Но нельзя же не любить своих родных, Кей! – Почитай отца твоего и матерь твою…

– Все это так, Гея. Но вместе с тем Он сказал – «… крещением должен я креститься; и как я томлюсь, пока сие совершиться! Думаете ли вы, что я пришёл дать мир Земле? Нет, говорю вам, но разделение – ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца, мать против дочери, и дочь против матери, свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей, …». Через все это мы пройдем, Гея, я со своим отцом, ты – с матерью. Воплощение на Земле – это очень, очень тяжёлый труд, но надо всегда даже в самой тяжёлой борьбе заветы любви помнить.

Они замолчали, и в их космосе стало очень тихо. Только неслышно бежало русло голубой реки, впадающей в вечность, и они молча смотрели в прозрачный поток…

V.

В ту зиму, долгую и снежную, Кей часто приходил к замерзшей реке, которая, находясь подо льдом и снегом, больше напоминала собой озеро. Порою, к нему присоединялся Олг и тогда они без устали катались на санках, иногда падали в снег, и подолгу в нем лёжа, смотрели  на темнеющее Мирское небо.

Бывало, они тихо беседовали меж собою, и тогда Кей, сам не зная почему, расспрашивал Олга про 54-ю школу, в которой тот учился и Олг сыпал забавными историями о своей совсем другой жизни, ибо являлся прекрасным рассказчиком…

А однажды, на Кея напал местный хулиган, попытавшийся отнять у него санки, отлучившегося Олга. И ударил Кея куском льда по голове – Кей почти потерял сознание, но его спасла плотная шапка из овечьего меха, а потом на помощь подоспел Олг с товарищем, и напавший с позором бежал… На самом деле Кей просто ждал свою судьбу, через много лет – она будет ходить в школу №54, будет смотреть в то же небо, видеть тот же снег…

Но в ту снежную зиму, Гея ещё не родилась…

***

Когда Кей спел, девушка с балкона открыла ему свой домашний номер, но Кей некогда не звонил. Более того в день своего концерта, на который девушка не пришла, он впервые познал Ий, на которой должен был жениться, полгода спустя.

Той же ночью ему приснилась, взошедшая на балкон, и он ясно увидел, как из её сердца вышла стрелка света, и протянулась к нему, а затем ударила в его сердце, и так сильно, что Кей во сне, даже застонал от боли и тогда же во сне Кей узнал Гею, и понял, что любит, вернее, понял, что любил её всегда, до начала этого времени, и будет любить после конца…

Проснувшись утром он многое забыл из того сна, а увидев за завтраком, улыбающееся светлое лицо Ий, решил выкинуть из памяти этот пленяющий образ девушки с балкона, чтобы он больше не доставлял ему беспокойства.

Так или иначе, Кей немного подзабыл себя, в тот момент, когда ему исполнилось 30 земных лет. Он больше не был тем открытым и тонким мальчуганом, сидящим у снежного озера, и ещё не стал тем сильным и мужественным Кеем, с развитой интуицией и вновь обретенным чистым сердцем ребёнка. Кей учился жить. Учился медленно, и это учение давалось ему с трудом.

VI.

Кей сидел в гостях у Хан и пил коньяк. Он опоздал на последний поезд, и они с Хан купили две бутылки коньяка, чтобы отметить четвертый день пребывания Кея у Хан…

– Кей, тебе сколько лет? – спросила Хан.

– 33, – ответил Кей.

– Божественный возраст, а ты ещё не крещён?

– Нет, Хан. Я часто думаю об этом, но готов ли я носить имя одного из воинов Спасителя?

– Брось, Кей, – что это за ерунда, – бросила Хан, отпивая коньяк. Что это ты вбил себе в голову! Сотни, куда менее достойных, чем ты расхаживают наперевес с крестами, прости Господи. Твой путь к крещению был долог, зато ты будешь крещён в сознательном возрасте!

– Да, Хан.

Они чокнулись.

– Слушай, Кей, у тебя осталась ещё какая-нибудь музыка, а то мы все привезенное тобой переслушали.

– Осталось! – и Кей поставил кассету группы «Скорая мода». Хан стала пританцовывать на месте.

– Недавно видела их на экране, у одной девушки, что живет на горе, с балконом выходящим на лестницу с камнем, – она продолжала пританцовывать. – Да, кажется её зовут – Гея.

Кей застыл на месте с рюмкой коньяка и не мог вымолвить ни слова – воспоминание почти трехлетней давности коснулось его…

***

В темном и сумрачном пространстве, встретились опять Кей и Гея, и продолжили свой разговор.

– Странное место ты выбрала для встречи, Гея, – сказал Кей, усаживаясь на холм, поросший сухой, странного вида травой.

– Я переживаю состояние свой будущей души, – ответила Гея, к тому же нас здесь никто не услышит.

– Я не уверен, что мы проведем земную жизнь вместе, Гея, нет никаких гарантий. Есть души весьма светлые, и вроде бы готовые к своей миссии, однако на Землях забывают они о своем происхождении, своих целях и становится тогда их жизнь не чем иным как страданием глубоким и постоянным.

– Знаком с ними? – спросила Гея, одернув складку своей мантии, сплетенной из тонких кружев эфира, и потупив взор к долу.

– Знал и знаю. Дух светлый Акс, воплотившись, впал под влияние зелья странного,того, что входя в человеческую кровь, позволяет проникнуть в миры иллюзорные дымчатые и порою прекрасные, но отчасти Сатаною и его слугами ведомые.

Однажды он оставил в дощатом доме, на полу, на территории эстов древних, тело своё и стал странствовать по одному из этих иллюзорных миров…

В этом мире все было красочным и звонким, но не успевало одарить пришедшего волнами гармонии, так как менялось слишком быстро и резко. Красота этого странного мира была слишком ненадёжной. Через некоторое время Акс дошёл до какой-то неровной, блестящей серебряными точками стены, он дотронулся до нее, и завибрировала стена,    открылись на ней сотни глаз, и внимательные зрачки пристально уставились на Акса. Затем из стены вынырнуло некоторое существо, отчасти похожее на то, как люди на Земле изображают Химер или Демонов на холсте или в камне. Несмотря на свой довольно отталкивающий вид – существо было настроено весьма доброжелательно. Акс обратил внимание на его поросший жестким волосом торс (ибо существо вынырнуло из стены только своей верхней половиной), крепкие жилистые руки с длинными пальцами увенчанными когтями. Демон положил голову на ладонь левой руки, грациозным, полным элегантности жестом. Второй рукой он поправил острую, клинышком бородку. Его темное вытянутое лицо, с крючковатым носом, венчали два не острых, загнутых рога, похожих на рога горной козы,а два внимательных глаза смотрели на Акса весьма доброжелательно.

– Добро пожаловать  в мой мир,АКС! Я дух, если хочешь, бог этого мира, я сущность принятого тобой Р.К., это экспериментальное вещество, и немногие земляне попробовали его. А те кто вкусил, неизменно встречались со мной у этой стены, и я всем одинаково предлагал остаться в моём мире. Почти все остались.

– У меня ещё дела на Земле, –  ответил Акс, ибо тогда он ещё помнил миссию своего воплощения. – Хотя твой мир мне весьма интересен. Ну, а какие ты сулишь перспективы своим редким гостям?

– Да самая главная перспектива, что я не отдаю души своих гостей никому, они могут остаться у меня , в переводе на земные года, на очень длинный срок.

– Однако, потом им придется за это платить? – напомнил существу Акс.

– Нам всем приходится неизменно за все платить, – ответил дух. – Но ведь не зря вы приходите ко мне. Вы бежите от земной скуки, а мой мир, несомненно, более красочный и загадочный, чем ваш, Земной.

– Я бы не стал так утверждать, – ответил Акс. – Земля стоит на великой лестнице восхождения к Великому Богу, а твой мир всего лишь из разряда вечно меняющихся образов и звуков.

– Ну и что, – сказал хозяин мира Р.К., – в моем мире нет боли, страдания, тоски, нет даже смерти, как таковой.

– Конечно, нет, – засмеялся Акс, потому что существование твоего мира из ряда иллюзий, в нем нет космической ясности, свойственной мирам высшим, как нет и шанса на восхождение. А то, что ты описываешь как преимущества своего мира, я бы назвал скорее его недостатками.

– Но всё же, – улыбнулся демон. – Я слышу твою мысль, которая очень хочет, чтобы ты здесь остался. И она манит – Акс, Акс зачем тебе назад, в этот холодный мир эстов, в пыльный, богом забытый, дощатый дом! Давай останемся здесь.

В этот момент Акс ясно осознал, что за те несколько минут, что он говорит с духом, на Земле прошло несколько дней, и, испугавшись, что его найдут и сочтут за мертвого, Акс заторопился обратно, в брошенное тело, ибо ясно увидел его перед собой, в том далеком сейчас, Земном мире. Акс собрался с силами и бросился , как ему показалось вниз, в сторону Земли.

– Ты ещё вернёшься, – засмеялся вдогонку дух-хозяин, ибо уже успел изучить ауру своих потенциальных жертв. – До встречи, Акс…

Акс глубоко вздохнул, повернулся на бок и застонал от боли в животе. Он лежал в своём теле на дощатом полу, заброшенного бревенчатого дома.

– Ну и что с ним стало затем? – спросила Гея, в точение всего рассказа Кея, она не переставала пощипывать редкую космическую траву. Жест этот, в исполнении Геи, выражал, по всей видимости, смущение и интерес одновременно.

– Потом, – Кей внимательно посмотрел на Гею и улыбнулся. – Потом Акс умер и теперь снова дух. Это произошло не сразу, а где-то через 10 с лишним земных лет. Он опять принял это зелье, попал в тот дымчатый мир и больше уже оттуда не вернулся. Земное тело его остыло, и было захоронено…

– Да, Кей, Акс не выполнил поставленной перед ним задачи, я понимаю, могучий дух, которому многое дано, не имеет права так никчемно распоряжаться своей земной жизнью, поскольку ответственен не только за себя, а за всех землян и за их эволюцию. – Странно, но недавно мне приснился сон, где я видела, кусочек своей будущей земной жизни, кажется до встречи с тобой, и я пережила встречу и потерю с некоторым существом по имени Энд, который тоже умер от какого-то зелья. Затем в том же сне я увидела другой сон, и в нём Энд пришёл ко мне в какое-то земное кафе на святой горе, и был красив, и шёл чистый дождь, и в небе ярко горела семицветная радуга! Помнишь, как выглядит радуга, Кей?

– Да, Гея. У земной радуги всего семь цветов, но и это прекрасное зрелище. И больше ты никогда  не видела Энда?

– Нет. Видела. В том сне я проснулась, а затем заснула опять и снова встретилась с Эндом, но на этот раз он был в печали, и похоже ему пришлось тяжело отрабатывать, совершенную на Земле глупость…

– Это всегда так, Гея. Акс тоже тяжело отрабатывает.

– Да я много чего видела в том сне, поскольку, десять раз засыпала и просыпалась вновь. Многие картины из моей будущей жизни пронеслись передо мной, но тебя в них не было.

– Потому что ты попросила меня с тобой встретиться. И Владыки скрыли от тебя связанное с этим будущее, чтобы оставить тебе полную свободу действия…

– Да чтобы не получилось как у древних греков или в средневековье…

– Ты знаешь, Гея, мне больно об этом вспоминать…

– Ещё мы виделись в Египте, но тогда не права была я…

– Мы и в Атлантиде встречались, Гея. Перечислять бессмысленно, и всегда что-то мешало нам. Именно поэтому, я не считаю, что мы готовы к нашей новой встрече, Гея.

– Однако, ты согласился, Кей!

– Да согласился, ибо у нас с тобой есть шанс на андрогин.

– Да, Кей, слиться в одно существо было бы прекрасно. Так от начала творения хотели демнурги нашей вселенной,хотели встроить постоянный андрогинат, воплотить его в земную жизнь, но ошиблись в процессе творения, и было поздно уже исправить сделанное…

– Конечно, Гея, и представить трудно какой бы гармоничной и прекрасной была бы уже наша Земля, если бы люди, он и она, одни и те же, встречались бы в каждом воплощении. Многие бы тогда достигли андрогината, и уже бы не возвращались обратно на нашу землю, став одним существом. А теперь каждый имеет в потенциале пять половинок. Есть ещё четыре у тебя и четыре у меня, но обычно, если ты упускаешь свой самый главный шанс, других уже не встречаешь. На Земле уже пять миллиардов людей, Гея, а к нашему с тобой воплощению и во время, будет уже шесть.

– Я вижу, Кей, что в случае нашей очередной неудачи, ты настроен найти хотя бы одну из четырёх, – рассмеялась Гея.

– Это зависит от того, кто не выдержит испытания, у второго (если не ошибутся оба) всегда останется шанс. Представляешь, после нашей встречи и воплощения, придём мы к стражам, держащим мистические щиты- зеркала, в которых отразится то, какими мы обещали быть, и то какими мы были, и тогда Гея, только тогда, мы с точностью поймём, правы мы были или нет, решившись на ещё одну отчаянную попытку.

– Да Кей, Поймём. Тогда мы все поймём! А теперь мне пора, Кей. Осталось немного времени у меня , у тебя ещё меньше. По нашему времени пройдет пять дней, на Земле около 11 лет, и я спущусь туда за тобой, пусть будет одно и то же место… Есть ещё некоторые знаки, по которым можно вспомнить друг друга. Я дам их тебе, Кей. Очень буду скучать без тебя этих пять длинных дней, а ты там, на Земле, ничего не будешь помнить! Потом и я родившись землянкой, про всё забуду, и вспомню только тогда, когда и ты вспомнишь меня. Главное, чтобы мы всё-таки встретились.

– В том , что мы встретимся, Гея, я не сомневаюсь, но вот о том, что нити кармы, нами не доработаны, не перерублены, моя дума… В жизнь нашу, наверняка, войдут люди и обстоятельства, которым противостоять будет сложно, архисложно…

– В добрый путь, Кей, – она улыбнулась.

– В добрый час, Гея, с нами Бог! – и они обменялись светом сердец, волной горячей и плотной…

***

25 числа, конца лета, начала нового тысячелетия Гея и Кей, встретились у церкви апостола-Иоанна, на святой горе. В тот вечер у Хан, Кей позвонил Гее, и договорился о встрече. С трудом Гея вспомнила Кея, да и надо сказать, что в начале она приняла его совсем за другого Кея, и только спустя четверть часа, она вспомнила лестницу и поющего на ней…

Кей и Гея сели в кафе, Гея болтала ногой и Кей вспомнил её по этому жесту, а ещё они выяснили, что оба родились в Мирске, и то что в три года у  Геи высыпали веснушки на левой ноге и правой руке, напоминающие собой звездные системы, а у Кея изменили свой цвет глаза, да Кей обладал глазами разного цвета серо-голубым и коричного-зелёным. Третьего знака определившего их встречу на Земле Кей и Гея не нашли, но оба они чувствовали, что он обязательно есть, и что он им откроется позднее. Через десять дней,

5 числа, первого осеннего месяца Кей и Гея провели первую совместную ночь, а затем Кей переехал к Гее на святую гору и она стали жить вместе, они жили гармонично и счастливо, и если бы наше повествование было только лишь сказкой, то мы поставили бы здесь решительную точку… Но наша история является былью! Продолжим её.

VII.

Чёрный тюльпан с которым встретились Кей и Гея на семинаре мистически одаренных людей тут же протянул пальцы к ногам и рукам Геи. Чёрный тюльпан был одним из лекторов семинара, и считал возможным для себя многое, из того, что он никогда не позволял другим. Гея посмеялась над ним, для неё был важен Кей, наконец-то они встретились, Гея понимала и принимала этот факт, несмотря на то, что когда она впервые проснулась рядом с Кеем, он показался ей чужим. С другой стороны Гея помнила о том, что порою, то что нам кажется таким чуждым вначале, позднее становится важным и уместным в нашей жизни, а ещё позднее – любимым, драгоценным и неповторимым. Чёрный тюльпан съежился, через три дня на вопрос Геи, насколько осознанно он ведёт себя подобным образом?- Чёрный тюльпан ответил, явно краснея, что он ведёт себя одновременно осознанно и неосознанно, и что вообще, есть вещи, с которыми он совладать не в силах. Надо сказать, что Чёрный тюльпан повсеместно проповедовал аскетизм и воздержание, внутри себя, по естеству, он был бесконечно далёк от данных постулатов, как мир людей далек от мира архангелов, в котором существует 256 измерений…

***

Кей коротал ночь за столом в гостиной замка и смотрел на одинокий огонёк свечи, он пытался постигнуть предательство Геи и не постигал его, он пытался постигнуть жестокость Геи и не мог постигнуть её, он пытался постигнуть бессердечие Геи и не знал, как постигнуть его. Но он прощал, страдал,вспоминая  всё происшедшее, и опять прощал. Кей понимал, что прощение, смирение и терпение являются главными качествами роста человека, но процесс прощения заставлял страдать его невыносимо. Кей понимал, что происшедшее в его с Геей доме, было вызвано определенными силами извне, и вместе с тем, происшедшее казалось настолько нереальным, что становилось своим антиподом – реальностью действительности. В воспаленном уме Кея зазвучали слова старой почти забытой всеми песни:

Кто-то в нашем старом доме

Изменил твою судьбу,

Как в открытом пенном море,

Ураган принес беду.

Кто-то верил, кто-то верил,

Что настанет этот час,

Но не время, нет не время

Разлучить решило нас.

Я не спорил бы с судьбою

Если б только бы судьба,

Я склонился б пред тобою,

И ушёл бы навсегда.

Но кто-то верил, кто-то верил,

Что настанет этот час,

Но не время, нет не время,

Разлучить решило нас.

Слово в слово, слово в слово,

Повторяем мы,

Слово в слово, слово в слово,

В мире мы одни,

Слово в слово, слово в слово,

Слышу я сейчас

Значит мир был создан не для нас.

Для тебя настанет холод,

И завянут все цветы,

Опустеет шумный город,

И уснут в душе мечты.

Кто-то верил, кто-то верил,

Что настанет этот час,

Но не время, нет не время,

Разлучить решило нас.

Кто-то в нашем старом доме,

Изменил твою судьбу,

Как в открытом пенном море

Ураган принес беду,

Кто-то верил, кто-то верил,

Что настанет этот час,

Но не время, нет не время,

Разлучить решило нас.

Слово в слово, слово в слово,

Повторяем мы,

Слово в слово, слово в слово,

В мире мы одни,

Слово в слово, слово в слово,

Слышу я сейчас –

Значит мир был создан не для нас.

Этот мир был создан не для нас.

Кей вспомнил, что несколько раз, после того как они встретились во второй раз – Гея посвящала ему строки, некоторые он помнил-вот, лук и стрела:

Ты озарил меня, как луч

Мечты из грез моих,

И наконец сквозь пелену скитаний,

Я разглядела свет в глазах

Твоих,

Я так хочу его запечатлеть,

И так хочу тебя вознаградить,

За тот огонь, что ты несёшь,

За то добро, что ты даёшь.

Мне все равно куда мне плыть –

Я лишь хочу любить и жить.

И мне не важно знать, что будет,

Через пару лет.

Клеймом застыл твой взгляд,

В душе моей, прошу я разрешенья

Стать стрелой твоей.

Действительно строки глубоко женственные, искренние. Только стрела полетела в самого Кея, и вошла в душу глубоко, очень глубоко…

Сидя за столом и беседуя со свечой, Кей размышлял о том, что иногда устаёт видеть себя и свою жизнь в зеркале своих стихов. И тогда, в такие моменты, он окунался в чужие стихи и песни, где так же ясно и четко видел жизнь свою и происшедшее с ним:

Опять весна и ты со мной,

Как право нищего на рай земной,

Блажен кто верует в пустыне

В свой мираж, но ты со мной,

К чему слова, когда в них ложь,

И на вопрос ответа не найдёшь,

Есть только счастье промелькнувшее недавно

А ты все ждешь…

Пусть весь этот мир развалится на части,

Мне сегодня не до него,

Я сегодня весь у любви во власти,

Я сегодня снова поверил в счастье,

Больше мне сегодня не надо ничего.

Когда любовь из пустоты,

Возводит невесомые мосты,

Глазам не нужно привыкать

Читать обман – они чисты,

Но как во сне, теряя нить,

Мы вдруг не знаем как

Нам дальше быть,

И мечется душа одна,

Забыв понять, забыв простить…

Майский дождь в полях цветов,

Свернул и былую любовь,

Опять весна и ты со мной,

Мгновенье вечности

В любви земной, и мне не

Важно всё, что было и придет –

Ведь ты со мной…

Кей хотел любить. Любить вновь. Сидя за столом, он думал о том, что новая любовь должна прийти на чистое поле, откуда старая растает как сон, как наваждение, как миг… Старая любовь должна была уйти. Гея должна была исчезнуть из его жизни, как просто прохожая…

Когда это было? Когда это было?

Во сне!? Наяву!?

Во сне – наяву по волне моей

Памяти я поплыву,

Золотая как солнце кожа,

Тоненькие каблучки,

Узел волос из шелка,

Складки платья легки.

Как будто просто прохожая,

Как мы теперь далеки!

Подумал я вслед, травиночки –

Ветер над бездной ревёт!

Сахарная тростиночка – кто тебя

В бездну столкнёт?

Чей серп на тебя нацелится,

Срежет росток?

На какой плантации мельница

Сотрёт тебя в порошок?

А время бежало, бежало, бежало,

Равнодушное нам,

Бежало, бежало – меня всё кидало

И я здесь и там.

Ничего никогда не узнал я,

И не у кого спросить,

Ничего не прочёл в журналах,

Да и что они могут сообщить?

Про ту с золотистой кожей

На тоненьких каблучках,

С волосами из белого шёлка,

С улыбкой на детских губах,

Про тебя просто прохожую,

Просто прохожую

Что плывет по волнам, по волнам моей памяти,

Исчезая в этих волнах, исчезая в этих волнах!

Когда это было? Когда это было?

Во сне!? Наяву!?

Во сне – наяву по волнам моей

Памяти я поплыву.

Гея промелькнула через жизнь Кея, как просто прохожая, почти призрак. И увидеть её рядом, теперь казалось почти невероятным – «невозможное возможно. Я тебе открою тайну». Однако Кею упорно казалось, что что-то во всей этой истории, незавершенно, незакончено. Что, Кей не понимал и сам. Ему захотелось, чтобы спящая красавица, в которую превратилась Гея, проснулась. И он слышал отчетливо свой внутренний крик:

Ты висишь над океаном,

В белых капельках зари,

А вокруг тебя кружатся,

В пьяном вальсе снегири,

Ты меняешь свою душу,

На бакарди и полёт.

Обнаруженный снаружи этот мир

Тебя несёт, над пропастью

Проснись! Проснись!

Не то ты потеряешь эту жизнь!

Проснись! Проснись!

Не то ты потеряешь эту жизнь!

С каждым мигом!

С каждой долей мига остается

Позади,

Обалдевшее от боли, сердце

Прячется в груди,

Ты вращаешься над бездной,

От волнения в слезах,

Только милая ты вспомни,

Эти крылья исчезают в полночь…

Проснись! Не то ты потеряешь

Эту жизнь!

Повернись и без причины, разорви

Стальную нить,

До назначенной кончины,

Нам уже не полюбить,

Соберусь, ударю в струны,

Всё узнаю наперед,

Предназначенные руны, вечно врут,

Не врет лишь голос твой –

Проснись! Проснись! Не то ты

Потеряешь эту жизнь!

Проснись! Проснись! Проснись!

Кею захотелось согреться и он снова закурил… Очередная ночь в одиночестве подходила к концу. Кей налил себе немного коньяка, и одновременно с приятным жжением внутри его посетил голос умершего барда.

О чём твоя песня певец

Незнакомый

О чём ты смеёшься, над чем

Ты грустишь,

Ах как друг от друга теперь далеко

Мы, ты с черного диска со мной говоришь.

Падает снег на пляж,

И кружатся листья,

О колдовской мираж,

Взмах волшебной кисти,

Танец звёзд – радуги живой

Мост, от сердца к сердцу мост,

От сердца к сердцу.

Переведи переводчик, слова

На язык ночи, на диалект тучи,

Или травы на лугу,

Ну что же ты переводчик?

В глазах твоих многоточье!

Ты этому не обучен,

Не можешь! А я могу!

Падает снег на пляж,

И кружатся листья,

О колдовской мираж,

Взмах волшебной кисти,

Танец звезд – радуги живой мост,

От сердца к сердцу мост.

От сердца к сердцу.

О чём твоя песня певец

Незнакомый.

Над чем ты смеёшься, о чём

Ты грустишь? На улице ночь –

Мы одни с тобой дома.

Ты с черного диска со мной

Говоришь.

Падает снег на пляж

И кружатся листья…

Кей согрелся, с каждым днём он всё больше и больше обретал внутренний покой, необходимый ему для дальнейшего роста и предотвращения прежних ошибок. Только теперь, будучи в одиночестве, наедине с камнем, деревьями и голосами, записанными на плёнку, он твердо осознал слова учителя: Растите из себя. Как деревья. Да помогут вам сознательный труд и намеренное страдание.

Кей сидел на железнодорожной станции и смотрел на ржавую консервную банку. Поездов не было. В ожидании, он вспомнил свою жизнь с Геей. За почти 5 лет совместной жизни они многое сделали вместе. Они организовывали фестивали и концерты, принимали друзей, путешествовали, записали музыкальный альбом, там даже была песня, слова которой Кей прочитал на ржавой консервной банке. Первый куплет декламировала Гея, слова второго напевал Кей, затем они завершали композицию вместе:

Гея: Я возвращаюсь навсегда

Туда, где звезды светят мне,

В моих глазах блестит рассвет

И нету места темноте

И в долгожданный этот миг,

Когда меня ты вновь узнал

Я пропадала в злых снегах,

Откуда ты меня забрал.

Кей: И в наступившей тишине,

Совьём для странников приют,

И этот остров зацветёт

Среди колючих зимних вьюг,

И нам не нужно больше лгать,

Чужим неведомым богам

И гимны к ночи сочинять

Когда нам снится белый храм…

Гея: В калейдоскопе жизни я,

Тебя нашла в который раз,

Кей: Прозрачный ангел января,

Соединил беззвучно нас.

Гея: А ты меня совсем не ждал,

В пустыне одиноких дней.

Кей: Картину неба рисовал

На остывающем песке…

В этой песне, на взгляд Кея, им с Геей удалось передать трансцендентальность и неизбежность их встречи, и в том числе, дотронуться до грани времени, всеобъемлющего, охватывающего жизни прошлые, настоящие и будущие – в том же цикле песен они прикоснулись и к своему будущему расставанию, в следующих стихах:

Кей: Так хотелось в тебя окунуться,

Реки вечного времени манят меня,

Тебя и меня

Гея: Эти строчки на серой бумаге,

В сотый раз отражают тебя и меня,

Тебя и меня

Гея и Кей: И желаний дождь,

И одинокий гром,

Убегающий рассвет,

По задумчивым твоим

Скользит глазам,

Звезд сегодня больше нет

Гея: Тающий лед жгучего чувства

Мне в зазеркалье приснится

Дальняя даль, в сердце печаль

Кей: Завладеть твоей жаждой – искусство,

Ветра мне пропели

Дорогу другую, как жаль!

Кей и Гея: Не забывай!

И желаний дождь,

И одинокий гром,

Убегающий рассвет,

По задумчивым твоим

Скользит глазам,

Звезд сегодня больше нет!

Кей: И когда ты утром проснёшься

За весенним окном ты увидишь меня,

Вместе: Уже без тебя

Гея: Воздух соткан дождём и цветами,

Мир, украшенный радугой

После дождя

Гея и Кей: Вспомни меня

И желаний дождь,

И одинокий гром,

Убегающий рассвет,

По смеющимся твоим скользит глазам,

Звёзд сегодня больше нет…

В этой песне Кей и Гея предсказали, вплоть до мельчайших подробностей свое будущее расставание. Как и боялся Кей до воплощения – они расстались, не выдержав испытания. О, эта мечта об андрогине…

Сидя напротив консервной банки Кей вспомнил слова великого поэта:

Нет у меня ни жены,

Ни детей,

Есть только хохота рыжая медь.

Сам себе остров,

Сам себе тень,

Сам себе парадоксальная смерть.

Великолепен, красив и жесток.

Робинзон Крузо на двадцать секунд!

Только на двадцать секунд!

Только на двадцать секунд!

Кею нужно было не сломаться, он никак не мог привыкнуть к мысли, что он один, что он не слышит звонкий голос Геи, её смех. Однако он должен был, – все если бы, наверно бы, мог бы – больше не имели для него значения. Только прорыв в состояние , не менее, а может быть более высокое, чем то в котором он пребывал с Геей, по крайней мере в начале их любви – интересовало Кея.

Перед тем как он пришёл на вокзал, он побывал в огромном соборе, в городе из которого он нашёл Гею, во второй раз. Кей сидел на скамье и слушал священника венчавшего пару молодоженов. Молодой человек по имени Фредерик, одетый в белый офицерский, судя по всему, парадный костюм с эполетами, брал в жены невысокую брюнетку, по имени Лор. Священник улыбался и говорил примерно следующее:

– Дорогие мои. Я знаю, уверен – вы никогда не забудете этот замечательный день, 25 августа. И когда пройдет 50 лет, я желаю вам пребывать вместе в этом мире, вы наверняка опять вспомните этот день. Ваши тела примут на себя морщины, множество морщин, но я верю в вас, ваши сердца нет. Ибо сердце – сосуд любви, не знает времени. Да, любовь не может стереть различия внешнего уровня. Но, когда вы цепляетесь друг за друга внешними, не совпадающими привычками, это не имеет отношения, к подлинной сути истинного чувства, поэтому надо уметь переворачивать страницу, и забывать незначительное. Быть вместе – это великий труд, дорогие мои, не знающий перерывов и передышек. Любовь – это риск, это чистый энтузиазм, это высокий обмен между горящими сердцами. Любовь – это умение принять ближнего своего, полностью, даже тогда, когда это кажется фактически невозможным. Любовь – это умение простить, и в этом всепрощении – заключено уважение друг к другу, в самом высоком понимании этого слова. Любовь не может доминировать, любовь – это благословенное равенство, умеющее и учащее принимать. Не бойтесь, дорогие мои, ни будущего, ни жизни, ни любви. Бог с Вами!

Внимательно слушал Кей мудрые и точные слова священника, и они падали в его горящую душу благостными каплями долгожданного дождя. Странно было Кею, когда он услышал, что даты рождения жениха и невесты, почти совпадают с датами рождения его родителей, дата Фредерика с матерью Кея, и дата Лор с отцом Кея – и вспомнил Кей цифру 50, и то, что его родители были вместе уже 40 лет…

Улыбался Кей, думая про церковь Иоанна Благословенного, и о том, что он встретился с Геей во второй раз,  именно 25 августа. И думал Кей о Гее, с нежностью и горячей теплотой, и в этот момент он простил ей всё, и кротко по-отечески видел перед собой Кей, её лицо, и было Кею свободно и легко. И не боялся он будущего, и не сожалел о прошлом, и миг настоящего, в котором пребывал он на скамье собора, превратился для него в вечность, Кей почувствовал в себе новый, ещё незнакомый ему Кею, ветер, но этот ветер, как будто бы становился парусом его души и звал Кея вперед, к чему-то необъяснимому…

VIII.

5 января, 7 года, третьего тысячелетия нашей эры, Чёрному тюльпану удалось окончательно нащупать трещину, которая всегда была в Гее, с этого момента внутри Геи началось землетрясение, и потоки раскаленной безжалостной лавы  стали заливать, её,Гею, и конечно же, находившегося рядом с ней Кея.

Гея кричала, Гея напивалась, Гею рвало на части. В очень короткий срок она сожгла дотла всё ценное и нежное, что взращивали они вместе с Кеем годами, как молодое деревце в объятиях грозного лесного пожара, вызванного длительной летней засухой, вспыхивает и умирает в мгновение ока, так же вспыхнула и сгорела их любовь. Черный тюльпан заехал в их город, поднялся на святую гору, зашёл к ним в гости с компанией мистически одаренных друзей. Гея напилась, кричала на Кея матом. Затем уселась лицом к Черному тюльпану, и стала растекаться под его недвижным, как у удава взглядом. Кей, выпивший в этот день также весьма изрядно, взорвался, выгнал тюльпана из дому, компания рассосалась. Пьяная Гея, с сигаретой во рту, заявила, что Кей недодаёт ей известной свободы, и что ей, Гее, все это надоело…

Рано утром Гея ушла из дома, а через три недели 19 марта в 7 часов вечера, когда исполнилось ровно семь лет, со дня их встречи на лестнице – ушел Кей.

***

27 числа, месяца февраля, Кей стоял на святой горе, и наблюдал радугу, раскинувшуюся над мостом под которым лежало старое кладбище. Это был день его Кея святого, и как не странно день, в который он расстался с Геей. Как ни больно это было осознавать, но на этот раз знаки, как будто убеждали Кея, что все происходит правильно. Дело в том, что Кей очень любил радугу, чтил своего святого, да и зима уже подходила к концу. Кей зашёл в церковь Апостола-Иоанна, ибо домой ему возвращаться не хотелось, сел возле иконы и незаметно заснул.

Он был в горах, какой-то неведомой ему местности. Пройдя вдоль нескольких пиков, Кей спустился к небольшому, на вид прозрачному озеру, он подошёл к самой воде, но к своему удивлению, не обнаружил в воде и тени собственного отражения. Из воды поднялась фигура в белом и навстречу Кею вышла высокая женщина с ровными, правильными чертами лица и длинными темными, до пояся волосами. Кей не испугался, и с интересом посмотрел в её глубокие, меняющие свой цвет, глаза. Определить возраст женщины не представлялось возможным. Но Кей вполне понимал, что он находится в некотором месте, где подобные изыскания, пожалуй, не имеют значения. Здесь явно не было времени, в обычном людском понимании.

– Здравствуй, Кей, – сказала женщина.

– Здравствуйте, – ответил Кей и сел на камень у воды.

– Ты правильно сделал, что не спросил кто я и откуда, хотя эта мысль промелькнула в твоем сознании. Эти вопросы здесь ставить не нужно и времени на них у нас нет. Ты пришёл ко мне что-то спросить, иначе бы ты здесь не оказался, поэтому я вышла к тебе. Я знаю, какой вопрос волнует тебя и я отвечу на него. Ты хочешь знать, что с Геей?!

– Да, – сказал Кей, – хочу!

– Поскольку ты вспомнил, почему ты встретил Гею – я скажу тебе.

Гея закрылась в вакууме, в пустоте. Холод пропитал её тело, коснулся души. Отныне Гея, сама того не замечая, окружена в большей степени людьми холодными, небескорыстными. Кусок льда попал  в ее сердце, и она рискует превратиться в снежную королеву. Нет силы у Геи самой выйти из этого состояния, и приходится ей вести самооборону от себя самой, от той своей части, которая помнит и любит. Мерцает для Геи где-то вдалеке её звездочка, но в данный момент она отклонилась от солнца, и тем самым нарушает и свою связь с луной. Как ты знаешь, Кей, луна и солнце существуют на небе в гармонии, мирно сменяя друг друга, и невозможно устранить одно, не устраняя другого. Только женщина теперь может помочь Гее, женщина мудрая и тонкая, дарящая материнскую любовь, во вселенском значении этого слова. Эта женщина (она будет послана Гее в срок) растопит лёд её сердца и откроет её глаза. Ибо сейчас Гея смотрит и не видит, слушает и не слышит, говорит, забыв о сути слов. Женщина, лунная по высокому значению вытянет Гею из болота иллюзий и через пример бескорыстной любви вернёт Гею к истинной, женской и светлой сути. Пока же, мой Кей, Гея будет продолжать висеть в небытие, даже осознавая, что сделала больно тебе и себе, осознавая, что потеряла тебя, Кей. Ты, Кей, больше не можешь ей помочь, ибо Гея заставила себя перестать верить в ВАС. Когда-то Кей ты дал ей шанс поверить в вашу жизнь. Но потом, однажды, Гея начала предавать большее значение внешнему миру, чем Вашему с ней микрокосмосу. Гея начала чувствовать холод, но вернуть обратно её было уже невозможно. Однажды она усомнилась на долю секунды, в тебе и в себе, в ВАС, Кей, и этого мгновения было достаточно, чтобы она подумала, что убила Вашу любовь. А затем у Геи началось падение, это не имеет отношения к тебе, Кей, Гея замкнулась в вакуумном шаре, который покатился в никому неизвестном направлении. Гея перестала даже до конца сознавать свою женскую сущность, связь с женским элементом. Свобода без любви, красота без любви, магия без любви ведут к потере женственности космической, любить, Кей, не значит принадлежать друг другу, скорее наоборот. Но как же трудно проколоть сферу, в которой томится Гея! С этого момента, ты, Кей, стал пугать её своей помощью. Ты носишь в себе эманацию солнца, но Гея перестала это осознавать, более того, теперь она боялась обжечься, слишком солнечным, и по-отечески всепрощающим стал ты ей казаться, Кей. Больно для глаз из темноты выйти на свет, а видеть отражение себя самого в другом, человеку бывает ещё больнее. В глубине своего, в основе, доброго сердца ,Гея знала, что ты делаешь, то, что можешь стремясь искренне ей помочь. Однако Гея все больше и больше теряла над собой контроль. Чувствовать силу твоего всепрощения Кей, для Геи было слишком. Не была она готова к собственному спасению, через тебя Кей. Ей надо одной попытаться пройти определенный отрезок пути, даже если для этого ей придется упасть очень низко. Чтобы вновь научиться различать добро и зло, обрести трезвый и твердый рассудок, прикоснуться к собственным корням – ей понадобится долгий период. И тогда осознает она смысл космической любви через страдание и одиночество, и обретет свой душевный покой, который будет являться её личной заслугой. А пока что хорошо ей, Кей, жить с собственным страданием, пусть учиться слушать тишину и свои мысли. Чтобы переродиться, Кей, нам необходимо упасть. Не настолько сейчас сильна Гея, чтобы осознать истинный смысл работы над собой. Не осознала она также, что нуждается в помощи, как и всякий человек, ибо только там где двое или трое, соберутся во имя моё, там и я есть- сказал Великий Господин наш. Не просто соберутся Кей, а во имя Его… Только постигнув смысл жития во имя Его, а не во имя своё собственное, можно войти в истинное, космическое бытие. А когда вспыхнет в Гее костёр понимания сущего, ни на секунду, ни на час, а навсегда, преклонит она главу, как и ты сейчас преклоняешь, и войдёт в новую жизнь, обновленною и другой. Не останавливай её, Кей, иди по своей дороге, будь верен себе, тверд и справедлив, люби людей, ближних твоих, как самого себя, а если сможешь, люби их больше, чем самого себя. Да хранит тебя Господь наш Великий.

Кей проснулся в церкви Апостола-Иоанна и посмотрел на икону Троицы. Внезапно изображение поплыло у него в глазах. Кей плакал…

IX.

Кей шёл вверх по улице большого города, чувствуя телом холодный ветер, и пел вместе с Геей, ожившей в его воображении.

Гея: Ты выдумал ночью ненужные ноты,

От чего-то забыл любимые строки,

Ты не смог угадать правильный голос,

Из молчания статуй под ударами рока.

Гея и Кей: Этот странный холодный асфальтовый город,

Где бывает счастливым лишь случайный прохожий,

Тот, кто любит и ждёт, всегда идет прямо,

Здесь поэты играют в кино одно и то же.

Гея: Ты сошёл с ума от желанья быть добрым,

И от горя, что песни – это не крылья.

Ты не смог рассмеяться, а это так просто

Ожидая дождя в комнатах пыльных.

Кей: Ты не станешь носить новую маску,

Потеряешь себя в надуманном месте,

Ты растратишь идеи и выключишь мысли,

Продолжая идти – ты застынешь на месте.

Кей и Гея: Этот странный холодный асфальтовый город,

Где бывает счастливым лишь случайный прохожий,

Тот, кто любит и ждёт, всегда идет прямо,

Здесь поэты играют в кино одно и то же.

Кей остановился, странно улыбнулся и мысленно вернулся к песне.

Кей: Ты не помнишь меня,

Ты насквозь замерзаешь,

Поборов холода, ты, наверно, растаешь.

Кей и Гея: Почему же друг друга мы выбираем?!

Да свободные птицы, мы опять улетаем,

В этот странный холодный асфальтовый

Город!

Кей остановился – опять выбираем, опять улетаем, друг друга – как сильны слова, и как часто мы перестаем слышать их действительное значение. Когда Гея впервые увидела стихи Кея –  она плакала…

Кей присел на камень и закурил. Он подумал о том, что если бы его попросили описать его жизнь с Геей, как романиста, то он не смог бы этого сделать –  как сон, как неуловимый ветерок, как течение горной реки пронеслись перед ним дни, часы, минуты, секунды – их с Геей совместного бытия. Ничего нельзя было вычесть или прибавить, некуда было делить, и не на что умножать то, что они прожили вместе. Даже то, что Гея после их расставанья, уединилась в городе Мирске, с Черным тюльпаном, слабо интересовало Кея. Он пытался разобраться в лабиринте своей жизни, твердо уверенный, что пошёл на жертву не напрасно.

Их встреча с Геей должна была произойти.

***

12-летний Кей сидел на коленях у старика в папахе и бурке. От старика, с гордым орлиным профилем и длинными седыми волосами приятно пахло табаком. Они играли в шахматы, нарды, затем старик пил из рога вино, а Кей молоко, и они молча ели домашний сыр с луком.

– Ну что, – улыбнулся в усы старик, – Как мальчуган ты видишь свое будущее? Хотел бы встретить любовь? Ту единственную и незабвенную?

– Конечно, дедушка, – ответил Кей, доедая лук. – Ведь все хотят.

– Всех не существует. В данный момент есть ты и я. Так что отвечай, юноша, всегда только за себя.

– Я хочу, – ободрился Кей. Ему нравилось, что старик разговаривает с ним, как со взрослым. – А ты встречал, наверное? – продолжил Кей, смотря в глаза деду из-под лобья.

– Встречал, встречал, – вздохнул старик и снова улыбнулся. – Мне, мой друг, уже 88 лет, так что я много, кого видел на своем веку, и знал некоторых женщин…

– Дедушка, а почему есть некоторые люди, которые говорят, что любовь – это грех?

– Это смотря, что они называют любовью, мой дорогой. Редко кто понимает истинный, сакральный смысл этих слов.

Кей не понял значения слова сакральный, однако переспрашивать не стал.

– Так ты значит в прошлом веке родился?

– Да, сынок, в прошлом веке. И редко встречал тех людей, что умеют любить. Как правило люди любят себя самих, свое отражение, но вот, чтобы любить ближнего, а женщина тоже наш ближний, и любить бескорыстно, таких видел я немного. Нет любви к женщине, сынок, без любви ко всему миру, и ответ должен быть таким же. И даже более того скажу тебе не может человек любить и ненавидеть одновременно. А тот, в ком это есть, плохо разделяет любовь земную с любовью космической.

– А скажи дедушка, чтобы любить, всегда надо говорить правду? Или врать во имя любви это грех?

– Не бойся греха, малыш, – старик закурил внушительную и красивую, коричневую трубку. – Не бойся, когда любовь потребует от тебя согрешить. Но сделано это должно быть, именно, во имя любви. Вот послушай:

Сказать, что ты мертва

Но ты жила лишь сутки

Как много грусти в шутке

Творца! Едва могу произнести «жила»,

Единство даты рождения и когда

Ты в моей горсти, рассыпалась

Меня смущает вычесть,

Одно из двух количеств

В пределах дня.

Затем, что дни для нас – ничто,

Всего лишь ничто.

Их не приколешь и пищей глаз

Не сделаешь: они на фоне белом

Не обладая телом, незримы

Дни, они как ты: верней, что может

Весить, уменьшенный раз в десять

Один из дней?

– Как я, дедушка? – звонко спросил Кей и прыснул со смеху.

– Как ты, – старик тоже засмеялся, и теперь они хохотали оба, Кей тонко и мелодично, старик глухо и глубоко.

– Время – это бабочка, малыш. Любовь к женщине – это тоже бабочка, и сама женщина, бабочка. Мотылёк. Поэтому помни, малыш, ежели разобьет тебе сердце женщина-мотылёк, то не кручинься, ибо такова суть её натуры, она и сама живёт только один день, одно мгновение. – Возьми тогда эту боль, обиду, горечь утраты и преврати в стальную стрелу, и чтоб ты помнил, вот ещё, сынок, – старик кашлянул и снова глубоко затянулся. – Помни, что мужчине, богатырю и воину, не подобает мотылять. Мужчина всегда и во всем должен быть ответственен, за свои слова, действия и даже мысли.

Кей внимательно смотрел на добрые и мудрые морщинки, собравшиеся у глаз старика. Дед отложил трубку, опять захохотал и обнял удивлённого Кея.

X.

Кей продолжал петлять по улочкам лабиринта святой горы. Пошёл дождь. Сильный. Кей встал под навес у какого-то открытого окна и услышал слова песни на своем языке:

Холодно мне, кто-то забыл закрыть

Окно в тишине,

Тени мои, так и хотят сказать,

Что мы не одни.

Руки расправив, я улетаю

Я не останусь и не оставлю –

Отпусти меня, у меня внутри

Будут биться птицы –

Ты на них смотри!

Отпусти меня, я не обернусь,

Отпусти меня – я больше не вернусь!

Не закрывай тихо свои глаза,

Давай помолчим,

Я не хочу слышать о том, что есть

И ты не один!

Руки расправив, я улетаю,

Я не останусь и не оставлю

Отпусти меня, у меня внутри,

Будут биться птицы –

Ты на них смотри!

Отпусти меня – я не обернусь

Отпусти меня – я больше не вернусь!

Кей задрожал от дождя и этого острого женского голоса. Песня перетекала в следующую, и Кей больше ничего не чувствовал кроме льющихся слов.

Ярко и долго, я река,

Которая в огне, – не подходи ко мне!

Легки, движения реки,

Крушения – огонь, ты не играй со мной!

АГОНИЯ! Огонь и я!

С огнём мы играем вдвоём!

Агония! Огонь и я! – играем вдвоём

Легки! В эфире я и ты!

В четыре ру-ки! Мы стали так близки

С тобой, мы спорим, кто кого,

Поборет, ты меня, а может я тебя?!

Агония! Огонь и я!

С огнём мы играем вдвоём!

Агония! Огонь и я! Играем вдвоём!

Пора! Кружиться мне пора,

Решиться мне куда – туда или туда,

Любовь и жалость, всё пере-

Мешалось, где твоя

Рука, а где моя?

Агония! Огонь и я!

С огнём мы играем вдвоём!

Агония! Огонь и я! – Играем вдвоём!

Следующая песня продолжала:

Боль рождается где-то там,

Во внутренностях живота…

Боль острее, чем красота,

Наглее, чем моя нагота

Она такая же, как и я –

Мы никого не прощаем! Никого!

Мы никого

Не прощаем!

Я готова уйти и забыть

И в тебе, чужом растворить

Замёрзшие имена! – К сердцу ближе! –

Нам друг друга уже не вернуть,

В зрачках твоих плещется путь,

И по каплям текут наши жизни

Мы никого не прощаем! Никого!

Мы никого не прощаем!

Боль запуталась в прядях волос…

Пыль – вздохнула я через фольгу

Огни на другом берегу, оставили

НА-ВСЕГ-ДА! Нас моложе…

Мы никого не прощаем! Никого!

Мы никого не прощаем! Никого! Никого! Никого!

Кей чувствовал, что земля встаёт у него в глазах на дыбы и лёжа на земле уже как-будто издалека услышал ещё:

Под завалами в теплых сомнениях,

Рисовала, твои откровения, в иероглифах, строгих

Столбиках. – Целовала в ладони желания,

Танцевала в воздухе раненом, перламутровом –

В небе утреннем.

Лёд – там, где три года была вода,

Лёд там, где два сердца – сплетались,

В цепи, в цепи и кольца,

Целься, стреляй в моё солнце,

Добивай меня, чтобы не было больше.

В цепи, в цепи и кольца,

Целься – стреляй в моё солнце,

Добивай меня, чтобы совсем

Не стало больше!

Умирала, за темную воду,

Разъедала стальную свободу,

И закатами, время падало,

И ракушками слушала звезды,

И ловилась на лезвии остром,

Тишиной двойной – это не со мной!

Лёд, там, где три года была вода,

Лёд, там, где два сердца – сплетались

В цепи, в цепи и кольца,

Целься, стреляй в моё солнце,

Добивай меня, чтобы не было больше!

В цепи, цепи и кольца,

Целься, стреляй в моё солнце,

Добивай меня, чтобы совсем не стало

Больше…Танцевала…Во иероглифах…

Слабеющей рукой Кей записал на лежащей на асфальте мокрой газете, на этот раз уже свои строки:

Больше солнце любви тебе не светит,

В отраженных звездах твои планеты,

Отраженные лица – тяжелый эфир,

Красные пески – отрицательный мир.

В стеклянную сферу, будешь биться бессильно,

Отчаянно – гордо, но изранены крылья,

И в самой себе придётся разобраться,

И признаться во всем – иначе не подняться!

Льют дожди ледяные, бесконечным потоком,

И замерзшей душе – одиночество без срока,

В ослабевшие глаза бьёт затерянный мир,

Кто тяжёлую карму возьмёт на буксир?

Плачет ангел усталый в этой душной

Пустыне, и сочится время, равнодушное,

Мимо…

Дважды Рубикон сложно перейти,

В реку святую дважды не войти

И упавшие слёзы – раскалённые камни

На тобой предпочтенном безутешном пути.

Кей сел на мокрый асфальт, сжимая газетный лист, и долго приходил в себя.

***

Кей покидал Замок. С грустью посмотрел в начинающий желтеть, прекрасный сад. Хотел записать в диктофон, пару благодарственных слов хозяевам, на старую кассету, ошибся кнопкой и вдруг услышал:

Ты мой свет, но я тебе не верю!

В храме нераскаянной души,

Заперты окованные двери, только ангел мечется в тиши.

Слишком много до него ступеней,

И когда я к Богу шёл, как мог,

Ты считала все мои паденья

Сберегая стройность белых ног.

Ты мой свет, но я тебе не верю!

В пламени мерцающих свечей,

Свет небесный нами был потерян, средь неисчислимых мелочей.

И когда я пьяный и безбожный,

Резал мысли вогнутым крестом,

Ты боялась влезть и осторожно,

Мыслей кровь стирала рукавом нарядным,

Ты мой свет, но я тебе не верю!

В храме нераскаянной души,

Заперты окованные двери,

Только ангел мечется в тиши!

Только ангел мечется в тиши!

Кей закрыл глаза, ангел – он снова помнил…

***

Я не ожидала тебя увидеть, Кей! – весело смеялась Гея. – Как здорово!

Они были в сияющем пространстве, большего, чем на земле числа измерений. Вокруг них сияли радуги, звёзды, странные кристаллы.

– Удивительно, я думала ты уже на Земле.

– Почти, Гея, до моего исхода, осталось что-то вроде часа по-земному. Смотри, Гея. Он здесь.

Сияющий, ослепительно белый, огромного роста, в широком размахе крыл проглядывался весь космос, ангел нагнулся к Кею и Гее.

И ангел напутствовал их: « Запомни Кей, запомни Гея – всё ирреальное реально, ибо нет предела тому, что мы называем временем и пространством. Ну что реального например в том, что из маленького семечка вырастает прекрасный цветок или могучее дерево… И раз бесконечно пространство и время, то всё, нам переданное, когда-то реальным фактом было. И я есть Алладиах, ангел женской ипостаси, отныне в жизни земной ВАС обоих буду хранить. Да будет Вам это третьим знаком, когда вы узнаете обо мне на Земле. И шагнул Алладиах к Кею и Гее, и они шагнули к нему. И обнял он их могучими крыльями. И так стояли они Ангел божий, Кей и Гея, бесконечно долго, что по-земному есть час один. И о чем-то тихо говорили они, и смеялись, и плакали. И снова тихо говорили меж собою. И как распускающийся цветок, было это прекрасно и невыразимо…

Эпилог:

И девиз Кея отныне был следующим:

Сколько мне пройти дорог,

Знает только мир огромный,

Я в тепле, родного дома,

Усидеть никак не мог.

Небо вновь меня зовёт взглядом

Чистым и бездонным,

Стать бродягою бездомным, что

В пути всегда поёт.

Налетай холодный ветер, размахнись

Своею плетью – можешь злиться

Сколько хочешь – на ветру мне легче петь!

Поиграй со мной гроза,

Я хочу измерить силы,

Ты меня не полюбила за открытые глаза,

Прогреми, ты, гром небесный – я испробую свой голос.

Зря ты думаешь, что песен не услышишь больше ты!

Лейте, лейте ливни злые – чёрных туч не жалейте!

Мы не знали то, что сердцу – жарко петь, прижавшись к сердцу!

Буря мне укажет путь в край, где свет свободно льется,

Только в бурю удается мне почувствовать, где суть!

Будут молнии сверкать, не закрою я глаза!

Легче будет путь держать – поиграй со мной гроза!

Лейте, лейте ливни злые – черных туч не жалейте,

Мы не знали то, что сердцу, жарко петь, прижавшись к сердцу.

Небо вновь меня зовёт взглядом чистым и бездонным –

Стать бродягою бездомным, что в пути всегда поёт!

Laisser un commentaire